Ваша тема обновлена

Arthur Miller и Kyle Dickinson

Лучший пост от Arthur Miller
Ответа пришлось подождать. Хотя к хуям всю эту классику и театральные паузы, в которых мало кто разбирается. Артур готов был торчать на этой сцене столько, сколько потребуется. Но не дольше трех. И это он ощущал совершенно отчетливо, потому что при одной только мысли об этой невзрачной, на первый взгляд, цифре, тело начинало предательски ныть. Был один простой способ, что бы облегчить страдания Ромео. Только не подумайте, что профессор повредился здоровьем или проникся постановкой, решив испить яду, как задумано у Шекспира.
- Хорошо, что не придется играть все до конца, - он еще успевал думать. Правда, подобного рода мысли проносились в его голове крайне редко, уступая сейчас место куда более завораживающим и возбуждающим.
- Куда же, на хуй, еще больше!? - обреченно. А как иначе? Миллер стоял под этим блядским балконом, не обращая внимания на реакцию зрителей. Но, должно быть, здесь ему стоило все таки подумать, от чего Джульетта так долго молчит. Профессор не мог. Думать не мог. То есть совсем. Зато в его голове нашлось место небольшой вариации на тему "Ромео дрочит". Не по сценарию. Не по правилам. Зато какой бы был эффект. А главное, и на данный момент так и было, принесло бы хоть какое-то облегчение. От одной только мысли об этом Артур едва не простонал в голос. Сдержался таки. Отвлекся на слова Кайла, правда не на долго.
Это было невероятно, даже по меркам Миллера. А ведь он уже давно считал, что его удивить просто не возможно. Никто не был на это способен. Тем более он сам. Профессор знал себя достаточно хорошо, что бы не ожидать сюрпризов. Он был в этом стопроцентно уверен. До недавнего времени.
- В каком часу послать мне завтра за ответом?
"Юный романтик" собирался ответить. Это было не сложно, к тому же означало приближение финала. Но, заметив движение парнишки, промолчал. И тут же услышал продолжение.
- Так, в три?
В следующую секунду случилось сразу несколько знаменательных моментов, заметить которые мог разве что дотошный соглядатай, наблюдающий за происходящим сквозь толстые стекла театрального бинокля. Или военного. Что, по правде говоря, выглядело бы довольно комично, зато преподнесло бы дотошному зрителю выражение лица Артура во всей его красе. По началу его бровь взметнулась вверх. Потому что он совершенно точно помнил, как там на самом деле у классика.  И ни хуя ни в три, а в девять. Не могла же ему сперма в голову ударить так, что он начал принимать желаемое за действительное. Да и не должна была Джульетта говорить ничего подобного. Короче, полный абзац, пиздец и тому подобное. Но потом Артура все же осенило.
- Наконец-то, твою мать!
- В девять, - ничуть не сомневаясь, ответил Артур, явственно ощущая, как глазки заблестели. И тут же добавил, немногим тише, - Хотя не знаю, как дожить до трех.
Говорил, пусть тише, но взгляда так и не отвел. Словно приклеился. А ведь потом шли слова, выражающие... к черту этого Ромео! Он вообще перестал фигурировать в пьесе. Хоть в пору титры меняй и переписывай классика заново. Ну что там? Себя не помня, буду я стоять. Как тонко все же умели чувствовать эти классики. Чтоб их. Вместе со всеми пьесами и героями, которые могут признаться в любви вот так, запросто, найдя тысячу и одно слово, что бы выразить то, что творилось на душе, в сердце. Где еще? В общем внутри. Но это ведь история. Придуманная и разыгранная, как по нотам. В жизни такого не бывает. Не бывает ни такой любви, ни таких героев. Это Артур тоже давно усвоил. Спасибо учителям - учили вдохновенно и с наслаждением. Но, видимо, даже им не удалось убить в нем до конца все человеческое. И сейчас, это самое человеческое, решило взбунтоваться? Пиздец как вовремя. Как раз на словах про невозможность расстаться и умерщвление ласками.
- Неужели, - облегченно вздохнул, вбирая в грудь по больше воздуха для последней своей реплики. Пытался вложить в нее остатки артистизма, что бы хоть здесь не сбиваться на крамольные мысли и подойти к финалу достойно.
- Прощай! Спокойный сон к тебе приди и сладкий мир разлей в твоей груди! А я к духовнику отправлюсь в келью дрочить поговорить о радости и деле.
Не вышло. Все таки одна блядская мысль проскочила с голове профессора. Радовало только то, что после этих слов предстояло развернуться и скрыться за кулисами. И радость эта, видимо, была на столько велика, что пока шел, всего то с десяток шагов, успел снести пару кустистых пластмассок на своем пути, к еще большей радости врезавшись плечом в металлическую стойку уже за сценой.
- Что за хуйня сегодня творится?! - вполне справедливая мысль. И даже добавить нечего.